Наши страхи и страхи наших детей ― это всегда про нечто большее, чем только про боязнь конкретного явления.
Сепарационная же тревога и страх разлуки отсылают к теме, которая для многих родителей сложнее, чем для самих детей. Это поиск баланса
между близостью с ребенком и его самостоятельностью,
между «быть всегда рядом» и держать дистанцию,
между безопасностью и риском.
Это всегда сделка с самим собою. С одной стороны, мы хотим обеспечить безопасность и заботиться о ребенке, а с другой ― верить в него, в то, что у него получится без нас.
С одной стороны ― забота →
― Давай, я пойду с тобой.
― Давай, я тебе это покажу.
― Давай, я за тебя договорюсь.
В этих фразах есть желание родителя помочь и есть обстоятельства, когда ребенка действительно нужно научить, как надо действовать.
И все же детям часто не хватает совершенно другого ― ощущения, что в них верят.
Не важно, сколько тебе лет, ты можешь многое понять. Не важно, сколько тебе лет, ты можешь с этим справиться. Не важно сколько тебе лет, я могу с тобой обсудить разные сложные темы.
Дети привыкают, когда мы говорим: «Ты маленький... ты большой». Мы как будто пытаемся сориентировать ребенка по возрасту: что он может, а что не может.
Но когда мы говорим с ребенком вне от возраста, это становится профилактикой страха разлуки.
В чем суть? Сделать так, чтобы ребенок ощущал взрослого в себе.
В этом заключается важный смысл привязанности и сепарации. Если сначала родитель находится рядом с ребенком, и ребенок чувствует, что может обратиться к родителю, то потом то, что его греет и успокаивает, — это родитель внутри. Ощущение, что родителя нет рядом, но он смотрит и поддерживает.
Внутренний родитель, который смотрит с заботой на ребенка — это как раз то, что позволяет оставаться без взрослого. И если мы подращиваем такого внутреннего взрослого у нашего ребенка, то страх разлуки естественно снижается.
